|
***
вечереет... я опоздала...
заблудилась моя звезда...
я не знаю, с какого вокзала
в поэзию поезда.
женщина смотрит в сторону,
в свои земные дела.
"в поэзию ходит скорый,
отправление в семь утра."
и вспомнилось мне начало.
семнадцать...
капель...
весна...
утро моё стучало
у смертей и рождений в висках.
горели чьи-то суставы,
мерцали и гасли сердца.
грохотали мои составы,
в чужое спасение мча.
в пропахшие камфорой ночи
и в дни,когда плачут дожди,
рождались корявые строчки,
похожие на стихи.
рождались...сияли...светили...
и кажется мне, что не зря
солнцем закатным пролились
на несбывшиеся поезда.
вечереет...
пусть опоздала...
и печаль, как духи, тонка.
сон ли? быль? по темнеющим шпалам
я иду, молода и легка.
К содержанию
***
зовут, трясут, сержусь спросонок,
я только сердце уложила,
сбежав от боли, как ребёнок,
на пять минут про боль забыла.
ночь тихая спокойно тикает,
ей всё равно, что умирают,
и равнодушная, великая,
она нас душит, обнимая.
и сёстры пасмурные, злые,
четвёртый час и спать им хочется,
а на каталке сын россии,
внук пушкина в предсмертьи корчится.
не думалось,что близко вечер...
вчера он, вечный, шёл с вокзала.
горели фонари, дул ветер,
ночь над невою колдовала.
всплеснулась пьяным криком улица
и замерла тоской по счастью,
а сёстры опытные хмурятся-
в такие вены не попасть им.
проваливаясь в холод белый,
в цветы вчерашние и встречи,
как грузно оседает тело,
как стопудово - мне на плечи.
я принимаю тяжкий груз
и пот, и дрожь, и сумрак синий,
и ниткой - вот порвётся - пульс,
всю боль твою, моя россия.
и если о евреях кто-то -
о тех, которые в тылу -
спасёт меня моя работа
от всех, кого я не люблю.
лежит плоть пушкина и стынет,
и в эту ночь я с ним одна-
склонённая над ним россия,
за далью спящая жена.
в нечеловеческом усильи
мысль, набирая высоту,
последним лучиком - о сыне -
перечеркнула пустоту.
кто знает,что такое вечность?
последний вздох - и тишина...
потом вплетётся в бесконечность
и жизнь твоя, и смерть твоя...
...а на другом конце планеты,
там, где начало всех начал,
спелёнутый нездешним светом
кудрявый мальчик закричал.
К содержанию
***
умирает тихонько мама,
непривычно покорной став.
мешает судьба упрямо
запах горя с запахом трав.
сын уходит, не оглянувшись...
тишина закрывает дверь.
вдребезги катится блюдце,
комом в горле слёзы потерь.
и на раны повязкой чистой,
когда уж совсем невмочь,
затихающий мамин приступ
и тёплая летняя ночь.
К содержанию
***
мне сумасшедше повезло
без визы пересечь границу
и в дом войти, где так тепло,
и к тёплым людям прислониться.
я снова за дела берусь,
и тише чуть беды сирена,
и чуть полегче горя груз-
вы жизнь ввели мне внутривенно.
мне улыбнулся лунный серп,
и звёзды мягко подмигнули.
на бездорожье вышел шерп -
а с ним легко идти под пули.
я в юности любила тир,
ещё любила быть ведомой.
ведите, шерп! вы-командир!
пусть смерть меня не ищет дома.
К содержанию
***
человек умирал одиноко и долго,
метались домашние в поисках средства..
а где-то за бредом,за медленной волгой
прохладной рукой его гладило детство.
и эта прохлада гасила тревогу
и страх перед тем,что случится потом..
вот он в рубашонке ползёт до порога
и весь ещё пахнет грудным молоком.
ему до безумия жить захотелось.
за что эти муки в больничной палате?
горячечный мозг и хрипящее тело,
жена у постели то дремлет,то плачет.
...а утром в палате заправили койку,
студентки тайком подводили ресницы,
и нянечки ссорились громко и бойко,
и жизнь продолжала торжественно длиться.
К содержанию
***
теперь я знаю всё про счастье:
наш чай вдвоём,твой край стола,
твоё участье, как причастье...
слабела ты, но ты была.
случилось...смерть нас одолела...
живу, не чувствуя себя.
со мною рядом память села
молчать и плакать про тебя.
когда тоска ползёт ужалить,
когда ненастье за окном,
ко мне прижмётся твоя память.
мы будем с памятью вдвоём.
К содержанию
***
день твоего рождения,
смерти твоей присутствия,
день моего смятения,
день твоего отсутствия.
день моих слёз невысохших,
день самобичевания,
день фотографий выцветших,
день молитвы и поминания.
К содержанию
***
ещё долго до сентября.
грязный снег на земле лежит.
прямо в сердце с календаря
грустный щенок скулит.
ничего нельзя изменить,
распустить - и снова связать.
отпривычки счастливой быть
смерть заставила отвыкать.
К содержанию
***
Дом
Большого Человека,
для уставших - Дом-причал.
против ветра, против века
ты необходимым стал.
стал конфетой для ребёнка,
аспирининкой в бреду...
пискнешь мышкой-робот звонкий
скажет вежливо:"thank you"
здесь живут родные души,
их читаю, не дыша.
здравствуй,
взрослый мальчик Клюшев,
и
Георгия "Душа".
дом бесстрашный, дом реальный,
удивительно простой
и волшебно виртуальный,
дом с открытою душой.
день закончен, солнце село
доброй ночи, мой причал...
над тобой с любимой Беллой
ночью пролетит Шагал.
К содержанию
***
мне осень костры зажигает,
и в парках моих - листопад...
а сердце мудреет и знает,
что нет возвращенья назад.
и горе не плачет на людях -
встречаемся наедине.
у горя ни фуг, ни прелюдий.
оно растворилось во мне.
у горя нездешние звуки,
мелка перед ними слеза...
усталые сомкнуты руки,
и смотрим друг другу в глаза.
К содержанию
***
Убийцы не снимут маски,
Крик порвёт материнский рот.
Мальчик пришёл из сказки
И, взорванный, в сказку уйдёт.
Как он смеялся звонко-
Мечтатель-идеалист...
Смерть, прикинувшись девочкой тонкой,
С ним сплясала смертельный твист.
Вы, которые без изъяна,
Вы, святоши Христа христей,
Вы все, пастухи и бараны,
Всех размеров и всех мастей.
Всё зовёте в светлые дали,
Всё клянётесь,что совесть чиста.
Что же вы Христа не узнали
И не сняли его с креста?
Нет в стране моей перекрёстка,
Нет в Москве моей площадей
Где бы вы не играли в напёрсток,
Дурача наивных людей.
Я вас помню, вы те же, всё те же,
Вот мусолите воск свечей,
"Постучат" - и тюрьма из Манежа,
Миг - и слепите "дело врачей".
Сильные прячут слёзы,
Друга не видно - смог!
Нежно прижались розы
К остаткам мальчишечьих ног.
Вот и я, по рожденью жидовка,
За Россию по-русски скорбя,
В эту вечную командировку
Провожаю, мой мальчик, тебя.
Холод...Холодов...Небыли...Были...
Шаг чеканя, идут и идут
Те, кого вчера не убили,
Те, которых завтра убьют.
Смерть бессмертью уступит дорогу...
Будет горек и крепок чай...
Светлый мальчик уже у Бога,
Оглянулся...Прости нас...Прощай.
К содержанию
***
Бабушки российские в платочках!
Ваши вены в синих узелочках.
Выцветшие платьица из ситца.
В синеве предсмертья ваши лица.
Избегая шума и оваций,
В голой белизне реанимаций,
Спрятав нищету в крахмал халатов,
Чутко ловим стон в ночных палатах.
Бабушки, бабанечки, бабули!
Сколько вас "оттуда" мы вернули!
Жизнью в смерть, рот-в рот, прямее пули
В губы застывающие дули.
Скорыми дежурными ночами,
Скорбными бессонными глазами
Сколько боли Вашей я впитала
По приёмным, моргам и вокзалам.
О, мне не родные "мамы Чоли"!
Я порой кричу от Вашей боли,
Хоть меня за морем-океаном
Ждёт родная "мама Марианна".*
О, моя озябшая Россия!
Как давно мы ждём с тобой Мессию...
А пока в дождях твои берёзы,
Хрусталём в глазах застыли слёзы.
*"мамы Чоли и Марианны-это из
латино-американских "плачущих
сериалов."
К содержанию
***
Уже морозом дышит осень,
И многое уже уместно.
Жизнь распахнула дверь и просит,
Чтоб горе знало своё место.
Закружит будней круговерть,
И поезд твой почти без звука
На тихой остановке "Смерть"
Разъедется с любимым внуком.
И станет горе сиротой
И громко плакать не посмеет.
Я приведу его домой
И успокою, и согрею.
Твоей любви бездонной море-
Мой оберег от новых бед...
И засыпает моё горе,
Поверив, что разлуки нет.
К содержанию
***
Дождь по окну стеклянными слезами
Стучал... И растревожилась душа.
Впервые в жизни разминувшись с нами,
Обиделась удача и ушла.
Встречал мой сын судьбу,и всё в нём пело
Летал во сне и даже наяву.
А я почти Кассандрою хрипела
Наперекор и вопреки всему.
Стояли на краю-нас жизнь мирила:
"Старей красиво, не считай седин!
Смотри, не за горой твоя могила,
Услышь дорогу и по ней иди!"
Иду,иду... Чулки мои чернеют.
Сейчас я обниму свою беду.
Всё перемелется...Поздравлю.Выпью с нею.
Привыкну...И,наверно,полюблю.
Как в детстве, за спиной тяжёлый ранец,
А в ранце том не детская беда.
И мы с бедой танцуем белый танец,
И будем так кружить теперь всегда.
Я притворюсь...Но не спасётся Троя,
И Агамемнон дочь царя пленит.
И молча голося, ни с кем не споря,
Увы, моя Кассандра победит.
К содержанию
***
Вниз под горку синагога,
Равнодушные менты...
Замираю у порога...
За порогом-Бог и ты.
Ай-яй-яй-и льются слёзы,
Ай-яй-яй-велик твой Бог,
И прекрасны Его розы,
И священ Его чертог.
Ай-яй-яй -со всеми плачу,
Ай-яй-яй-и я с тобой...
О,Господь, прошу удачи
Моей маме в жизни Той.
К содержанию
***
Наверно, он был небом сужен...
Живя в подкорковой глуши,
Как вдох и выдох стал он нужен.
Он был толмач моей души.
Студенческий нехитрый ужин
Умел делить он с нами так,
Что мужу стал почти-что нужен,
Почти-что друг, почти не враг.
И в срок - жена. А дальше - дети...
Всё это было не причём.
Пока ходилось по Планете,
Он оставался толмачом.
Их больше нет... Грустят могилы...
А надо мной его Галах.*
Я помню: было, как просил он -
Он умер на моих руках.
*Галах здесь-истинный путь.
К содержанию
МОЛИТВА
когда наступает лихая година,
и предки выходят из небытия,
когда ты хоронишь убитого сына -
слушай, Израиль! я -дочка твоя.
в холодной России живу... я - другая.
отец чудом вышел живым из огня.
сегодня, когда его внук погибает,
сегодня, Израиль, я - дочка твоя!
для счастья рождаются дети Парижа
и дети Ливана - все дети Земли.
неближний восток - ты всё ближе и ближе,
и "пепел клааса мне в сердце стучит".
надеюсь, у смерти отнимут прописку,
но только не скоро отнимут, боюсь...
а я - твердокаменная атеистка -
в далёкой России за это МОЛЮСЬ.
К содержанию |
